Пока я неидеальна, я не достойна денег.
У меня на приеме Алина. Она обратилась ко мне в состоянии, близком к депрессии, перестала общаться с подругами, редко стала выходить из дома. Больше всего переживала из-за того, что стала избегать встреч и разговоров со своей подругой детства, которая была беременная и уже должна была родить.
Она ругала себя за то, что вместо того, чтобы радоваться за нее, она ей завидует. При этом, она испытывала чувство вины, хотя ничего плохого не делала, только завидовала, но признаться в этом даже самой себе не могла. Впервые она озвучила свое чувство на сессии. Чувство вины ее было воображаемое, но настолько сильное, что переживалось очень болезненно. Чувство вины пряталось внутри большого стеклянного шара, из которого никак нельзя выбраться. Это был стыд, тотальный. Ощущение, что ничего исправить уже нельзя, ведь надо было быть с подругой вместе всё это время, пока та радовалась своей беременности.
Еще было несколько ситуаций, которые тоже исправить не представлялось возможным. Алина перестала общаться со всеми замужними подругами, потому что завидовала им. Сама она была одинока, в разводе, одна воспитывает сына. Ей было стыдно признаться в том, что она завидует им. Зависть свою она тщательно скрывала в том же стеклянном шаре.
На работе ею восхищались, но она не получала удовольствие, а только с каждым днем себя больше стыдила. Алина была тренером, помогала своим подопечным в борьбе с лишним весом и вполне успешно. Она была очень востребованным специалистом и всеобщей любимицей, но внутри она испытывала огромное чувство стыда из-за 1-2 лишних собственных килограммов и не чувствовала себя достойной брать за свою работу деньги.
В процессе работы мы стали выходить на ситуации, когда её «идеальная» мама сравнивала её с сестрой, ставя сестру в пример. Тогда девочка решила, что ей надо обязательно доказать, что она лучше сестры, она изо всех сил старалась, только мама всегда находила такое, в чем Алина не дотягивает. Гонка была бесконечной, пока не кончились силы у самой Алины, и она обратилась ко мне за помощью.
Мы работали долго, потому что признать свою неидеальность для Алины было невыносимо. Наконец-то мы нашли совсем маленькую девочку трёх лет, которая с удовольствием бегала по лужам в резиновых сапогах и вся измазалась в глине на даче у бабушки с дедушкой. Они её не отругали.
Я спросила её: – А ты сама можешь принять и любить свою такую грязнулю?
Грязнуля весело улыбалась и стала тянуть за руку взрослую. После этого сама Алина заулыбалась и расслабилась.
– Можно быть неидеальной, зато живой и настоящей, – сказала она.
Маме тоже разрешали быть неидеальной и любить свою дочь просто так и не сравнивать с сестрой. Мама очень удивилась: «Я же хотела как лучше!», но согласилась.
Сначала она написала письма всем своим подругам. Оказалось, что те сами ей в чём-то завидовали, и дружба после откровенных разговоров стала только крепче. С мамой и сестрой отношения восстановились. Она сменила работу, и смогла зарабатывать хорошие деньги.
Работа была непростой и долгой.
Похожий случай был с Мариной. Только сравнение было не сестрой, а с братом. Взрослый брат вообще не зарабатывал, ему всю жизнь помогали родители. Марина была профессионалом и зарабатывала неплохо, но всегда считала, что не дотягивает, не достойна, потому что родилась она девочкой, а не мальчиком, поэтому ее не любят.
В результате нашей совместной работы Марине удалось почувствовать свою собственную ценность, она ощутила чувство собственного достоинства после того как признала свою собственную уникальность, свою неидеальность, и стыд ее покинул.
